Мария Бузарова – милиционер из Чернобыля рассказывает, что после аварии тем, кто оставался работать в зоне, давали специальные "таблетки" - дозиметры. Их сотрудники после аварии должны были носить на груди, и они фиксировали уровень радиации в организме.
Подпишись на наш Viber: новости, юмор и развлечения!
Подписаться"Нам руководство сказало следить за этими "таблетками": если кто-то нахватается радиации больше чем положено – нас сразу же должны были вывезти из зоны. Двое наших сотрудников свои дозиметры повесили на рыжую сосну у самого реактора. Пришли за ними через месяц – оказывается, даже близ реактора таблетки показывали, что все хорошо и в приделах нормы. Тогда мы узнали точно, что эти дозиметры радиацию не фиксируют", – говорит Мария Васильевна.
В начале апреля 1986 года молодой милиционер Мария Бузарова (тогда она была Кучер по мужу) получила как раз майора. Для женщины в Советском Союзе это была большая заслуга. Как водится, немного отметили это дело, и Мария попросила у руководства два дня выходных, чтобы закончить дома ремонт.
Читайте также: Вдова героя-ликвидатора Правика: "Государство меня выбросило из этой трагедии"
"В два часа ночи мне позвонил дежурный по тревоге: "Пожар на ЧАЭС!" У нас часто была учебная тревога: "Горит ЧАЭС". Я подумала, что также и в этот раз. Спросонья начала объяснять, что на два дня отпросилась у руководства. Мне лаконично заметили: никакой учебной тревоги. Я оделась и пошла, еще не совсем понимая, что происходит", - вспоминает Бузарова
В первую же ночь по тревоге была поднята милиция Чернобыля и Припяти, всей Киевской области. В первые сутки милиционеры оцепили ЧАЭС, ГАИшники в полном составе вышли на дороги, патрулировать и направлять пожарные автомобили и другой транспорт.
Затем началась эвакуация людей – 27 апреля эвакуировали город Припять.
"28 апреля меня вместе с милиционерами Сергеем Полищуком и Владимиром Литвином послали вывозить детей из села Новые Шепеличи – село находилось где-то в 4 километрах от ЧАЭС. Как раз напротив атомной станции наш автобус заглох. Остановили КАМАЗ, дотянули как-то автобус до деревни. Детей собрали в конторе колхоза – их там было около пятисот человек. Мы добрались на место, а автобусов для перевозки нет. Стали останавливать транспорт. Один водитель хотел поехать на работу, тогда я как милиционер подошла и сказала: "Военное время, под расстрел пойдешь". Так и организовали с горем пополам транспорт. В местном колхозе взяли несколько машин с будками, собрали несколько автобусов. Местные тоже были с машинами – готовились к эвакуации. Тогда мы, милиционеры, отдали команду: если хотите выехать легковушками, берите с собой по 3-4 детей. В автобусы на одно сиденье садили по трое-четверо подростков, а на руки им сажали малышей…" – Вспоминает Мария Васильевна.
Но в деревне Страхолесье, в местной школе, где должны были разместить детей, колонну с детьми никто не ждал – им просто не сообщили.
"Секретарь в сельсовете начала плакать. А я начала ее просить – только не плачьте, чтобы дети не увидели. И сама стою чуть не плачу – что же делать ночью с таким количеством детей, которые голодные весь день в пути, да и многие ехали стоя?" – вспоминает Мария Бузарова.
Помогли местные селяне: узнав, что привезли детей из зоны ЧАЭС, люди бросились разбирать детей по домам. Милиционеры составляли списки, чтобы потом их нашли родители.
"Остался у нас один автобус с детьми. Делать нечего – поехали по деревне, предлагать детей. Выбегает к нам из небольшого домика женщина – говорит, что готова взять 4 детишек. Оказалось, что женщина работала дояркой, у нее умер муж, в самой в доме 3 детей, но она так переживала, что решилась взять еще 4 "наших" - при чем, никто не мог точно сказать, на какое время. А немного дальше по улице стоял огромный добротный дом – мне подсказали, что там живет бездетная пара. Секретарь сельсовета зашла к ним спросить, могут ли они хоть пару детей взять – но нам отказали. Хозяйка дома заметила, что у нее ремонт, да и муж болеет и дети в доме будут помехой. Она вышла к автобусу, чуть не плача – говорит детям, что никого дома нет. Не смогла сказать, что такие зажиточные люди отказали в приюте детям…." – Рассказывает Бузарова.
Пока Мария выполняла свой долг, ее две дочери оставались в Чернобыле и ходили в школу вместе со всеми. Самое яркое воспоминание девочек– то, как после субботника мимо школы проезжали автобусы с облученными пожарными, атомщиками и населением Припяти.
Уже позже детей из Чернобыля эвакуировали – вместе со всеми эвакуировали и детей Марии Бузаровой. Девочки оказались в пионерском лагере под Одессой.
Страха, вспоминает Мария, не было. От радиации на тот момент спасались "Каберне" - 50 граммов перед сном.
Уже в Одесской области старшей дочери Марии диагностировали болезнь щитовидной железы и желудочно-кишечного тракта.
"Направили нас в санаторий, в Трускевец. На тот момент, дочь ехала из пионерского лагеря, а я из зоны ЧАЭС. Переночевать нам было негде. Попросились к знакомым. Те нехотя пустили нас, а на следующее утро оставили нам записку в дверях: "не знаем, насколько ты заразишь нашу квартиру…" – Вспоминает Бузарова.
Читайте также: Ветераны АТО не получат землю в Киеве
Мария Бузарова несла службу в зоне ЧАЭС до августа 1986 года, затем лечилась в госпитале в Подмосковье и была переведена в Ирпень, Киевской области.
Из-за ожогов дыхательных путей у нее началась астма. Практически сразу сказались на здоровье проблемы с сосудами.
"Бывало так, что ночь посплю, встаю с утра – а на шее огромный синяк. Одеваю "водолазку" и иду на работу. Начальник спрашивает, почему не по форме – показываю свои синяки. Хорошо, если с ночи синяк появляется где-то так на теле, что можно прикрыть одеждой". – Вспоминает Бузарова.
В начале 90-ых Мария Бузарова получила инвалидность. Сейчас женщина является активистом - она председатель совета ветеранов Чернобыльского РОВД, председатель ассоциации "Чернобыль органов внутренних дел Киевской области".
Зато Мария до сих пор держит связь с бывшими коллегами-милиционерами. Из 72 человек, которые работали в первые минуты на ЧАЭС 20 уже умерло. Остальные – тяжело болеют.
Не везде были рады переселенцам, особенно милиционерам. Не каждый руководитель понимал больного человека, получившего свою дозу радиации. Некоторые силовики возвращались назад в зону, на работу.
"Местные, которые живут в зоне ЧАЭС, говорят нам, что очень тосковали по дому. По родной земле, когда уехали, поэтому и вернулись. Многие переселенцы умерли от тоски, а те, кто вернулись, живут. Не смотря на радиацию", – рассказывает Мария Васильевна.
Почти все наши герои утверждают, что государство о них забыло. Например, к 30-летию трагедии в Украине выпустили медаль для ликвидаторов ЧАЭС, но стоимость одной такой награды – 150 гривен.
"У меня рука не поднялась просить у наших ветеранов сброситься себе же на медали. Я нашла спонсора только на 10 медалей. Покупать самим себе медали – это унижение…" – говорит Мария Бузарова.
Спонсоры для ликвидаторов-чернобыльцев сейчас много что значат. Раньше государство выделяло деньги на поездки в Москву, на Митинское кладбище – сейчас туда попасть семьям похороненных там можно только при помощи спонсоров.
Инвалидность увязать с Чернобыльской катастрофой сейчас практически невозможно.
По закону, тем военным и милиции , кто работал в зоне, положена доплата к пенсии в 2500 гривен, как инвалидам войны к коим их приравняли, но государство объяснило чернобыльцам, что денег нет – поэтому добавка к пенсии составляет всего 320 гривен.
"Когда-то под Киевом для нас, чернобыльцев, открыли специальную больницу. Но сейчас там нет ничего – чтобы пролечится, нужно брать все свое – начиная от ваты и спирты. Мне положено два раза в год там лежать, но несколько недель в больнице обходятся мне в 10 тысяч гривен – поэтому могу позволить себе только раз в год там пролечиться". – Вздыхает Бузарова.
Каждый год бывшие ликвидаторы и милиционеры из Чернобыля ездят домой – в зону ЧАЭС, встретиться, вспомнить старые времена. Там уже организовали музей, поставили памятник погибшим.
Полиция в Чернобыльской зоне работает до сих пор – вахтовым методом по две недели. Ездят туда со всех регионов Украины.
"Вот уже полгода тамошним милиционерам не платят двойную зарплату, Два года назад в Минэкологии быстро решили сэкономить и сделали даже проживание в общежитии для полицейских платным. Причем, комната в общежитии стоит как квартира. Вот и вынуждены взрослые мужчины ютиться по 8 человек в одной комнате, чтобы сэкономить. По всем нормам там нельзя готовить еду. Но полицейских уже два года не кормят в столовых и они вынуждены везти с собой в зону отчуждения мешки продуктов, хранить их в неприспособленных местах, готовить кушать на электроплитках и даже на кострах. На обращения по этой ситуации к Президенту, в Верховную раду, Кабмин нет никакой реакции…." - рассказала Бузарова.
